2.
«В новой семье», у меня весь день не выходила эта мысль из головы, неужели они вот так просто отдадут Игорька? Вечера я дождалась терпеливо, старательно сдерживала все бушующие эмоции, чтобы бабушка как обычно не сказала мне: «хватит об этом разговоров».

Я сидела на кухне с Таткой, перебирали пшено. Бабушка не возвращалась домой, как будто специально.

Дверь дома в сенце и на крыльце были открыты, из-за чего хорошо виднелся закат, соседний дом, в котором жила Дарина. С началом каникул она уезжала в деревню к бабушке, из-за чего мы целое лето не виделись, только переписывались в аське.

Калитка стукнула, затем послышался затвор, что закрывали на ночь от посторонних. Своеобразно присвистывая, бабушка зашла в дом.

— Ох, умнички мои, — бабушка поцеловала в голову Татку, а меня просто погладила. – А я вам конфет вкусных принесла, халвы передали гостинцем, — она поставила пакет на стол, подобрав спички, зажигая газ, на котором стоял чайник.

— Расскажи про Игорька, — я никогда не тянула с важными вопросами.

— Усыновляют его, уже решено, — так же без лирических отступлений ответила бабушка. – Семья хорошая, приличная, башкиры только, но ничего страшного. Мы всё разузнали, проверили. Переживать не о чем.

— Как вы всё быстро решаете! У него куча близких родственников и его отдают в чужую семью?

— Ты уже взрослая, должна понимать, куда его оставлять? Половина родственников пьющие, у Нюры его не вариант воспитывать.

— Он с нами может жить!

— Тебе учиться осталось немного, ты уедешь, там Татка тоже отучится и уедет поступать, я не молодая. Это не котёнок, которого так просто оставить, а там будь как будет.

— Я его воспитаю!

— Жизнь намного сложнее. Это ребёнок, маленький. Ему лучше в другой семье, тут он будет расти, смотреть на своих родственников, тоже пить начнёт. Хорошо оно? А там шанс на будущее. И хватит об этом!

— Почему такая уверенность, что в той семье всё хорошо?

— Потому что я людей знаю.

— Как вы так легко принимаете решения? Настолько хладнокровно и расчётливо…

— Поживи с наше, чтобы говорить о том, чего не знаешь!

— Надо пожить с ваше, чтобы научиться отказываться от самых близких? Беззащитного ребёнка отдать неведомо куда и быть твёрдо уверенными, что так лучше?

— Хватит трепать мне нервы! Уже ничего не переделать! Татку до слёз довела, не плачь! – бабушка взяла полотенец, вытирая слёзы.

— Я не хочу, чтобы Игорька забирали! — Татка уткнулась в полотенце, проплакав очень долго.

Спать ложились опустошенными, я лежала и смотрела в окно, за которым в очередной раз мир существовал независимо от тех бед, которые происходили с нами, с Игорьком. Я ничего не понимала, вообще ничего… Это была дикая не понятная мне жизнь.

— Мы завтра поговорим с бабушкой, если она не послушает, то возьмём Игорька и поедем к тёть Варваре, она же всё время нас приглашает на лето погостить, — я знала, что Татка не спит. – Перекантуемся у тёть Варвары, а там его семья уже не захочет забирать, ведь Игорька нет, — шептала я.

— А так точно получится?

— Конечно. Мы тёть Варваре всё объясним, она нас поймёт и поддержит, — почему-то беспрекословно верилось мне.

— Так хорошо, да!

— Тогда, засыпай давай, надо будет пораньше встать, — я обняла Татку, радостная от придуманного плана, и представлялось мне, как он в точности будет выполнен.

Я не знала, что мы заснули поздно, потому что проснулась, когда солнце стояло высоко, 10 утра. Вскочив с постели, бабушки нигде не обнаружила, растормоша Татку, не позавтракав, мы пошли к тёть Нюре, чтобы взять с собой Игорька.

Открыв сенце, мы прошли на кухню, почему-то в ней всегда было темно и весь дом пропах табаком, который курили мужики около печки.

— Здрасте, а мы за Игорьком.

— Здрасте, здрасте, — тяжело вздохнула тёть Нюра, взяв чайник с печи, — Игорька забрали. Всё.

Опоздали. Как в том жутком сне, когда надо успеть, а ты опаздываешь без возможности что-то изменить. Только это не сон.

— Вам грустно?

Тёть Нюра посмотрела на меня печальными глазами.

— Тошно, Машенька, тошно.

— А тошно, видимо, не было, когда принимали решение его отдать, ещё тогда, месяц назад, когда в город ездили! Не тошно вам было?!

Тёть Нюра так и села на кровать, ничего не ответив. Я сдержалась, чтобы что-нибудь колкого не добавить, взяла Татку за руку и как можно скорее ушла из этого дома, со двора, обещая, что никогда и ни с кем из них не заговорю!

Игорька мы не видели очень долго, ему изменили имя, назвав Ильнуром. Его новая семья не хотели, чтобы он общался со своим прошлым. Тёть Нюра первый год ходила и плакала к нашей бабушке, жалуясь, что эти башкирята не пускают внука в гости к ним. Видите ли, несправедливость.

Но всё же Игорька мы увидели, ему было 13 лет, когда он приехал.

— Маш, Игорёк приехал! – ворвалась в дом Татка, когда я приехала в отпуск в нашу деревню.

Татка, как и бабушка, наготовив еды, носила тёть Нюре, угощая по-соседски. И вот, Тата пошла относить чебуреки, и слишком стремительно вернулась, оповещая о радостной новости. Я быстро собралась, чтобы увидеть этого мальчонку, о котором не забывала и на судьбу которого никак не могла повлиять.

В той же самой кухне, по-прежнему тёмной и пропитанной табаком, скромно сидел паренёк, собрав вокруг себя остальных родственников, весёлых от встречи. Круг предателей, которые не задумавшись оформили документы и передали в новую семью, в новую жизнь.

— Привет, Игорёш, — я почему-то постеснялась его сразу обнять, хоть и очень хотела. Чем я-то не предатель от всех остальных?

— Привет, Маша, — он встал с кровати.

— Ты помнишь меня?

— Да, и тебя и Тату помню.

Я обняла его, крепко-крепко, он обнял меня в ответ. И стало так по-хорошему тяжко. Боже, этот взгляд детей, которые по-прежнему смотрят с любовью на тех, кто их оставил. Жгуче невыносимо…

Все разговаривали с ним, задавали много вопросов, он рассказывал о своей жизни, слава богу, благополучной. Он правда попал в приличную семью, и в парне чувствовалось воспитание, образование.

— А где мама? – единственный вопрос Игорька, от которого замолчали все.

Мама… Так ласково, нежно, с искренним желанием узнать где она, несмотря ни на что.

— Мы не знаем, — призналась тёть Нюра, которая внучку не видела уже полгода. Светка если появлялась, то на месяц, а потом исчезала на полгода, на год, или пока сильно не прижмёт.

— Вы передайте ей, что буду приезжать к вам, к ней.

— Конечно, передадим, Игорюх, — поджёг бычок Панька, присев около печки. Стыдно было всем.